Одним из важнейших факторов, повлиявших на состояние русской народной культуры с характерной для неё многовариантностью, было развитие этнической территории русских и переселенческие движения. В связи с хозяйственным освоением окраин и вызванными им массовыми переселениями русского населения в различные исторические периоды из одних районов в другие происходило, с одной стороны, смешение различных областных групп, образовавшихся ранее, с другой — формирование новых групп в ходе приспособления переселенцев к новым условиям жизни и в результате контактов их с местным населением (родственным или неродственным). На новых местах в ходе сложных этнических процессов в культуре и быту пришельцев вырабатываются некоторые специфические черты, хотя продолжают сохраняться и старые, принесённые из "родных" мест и служащие своего рода историческими вехами в памяти народа. Непрерывность этого процесса составляет одну из характерных черт этнической истории русских. В едином русском массиве с ярко выраженной общностью самосознания, языка и культуры постоянно наличествуют различия уровня этнического подразделения, возникшие в разное время под влиянием различных причин и более или менее заметно различающиеся между собой. Эти подразделения (зоны или группы — областные, локальные, историко-культурные) отличались значительной стойкостью и прослеживались с разной степенью чёткости ещё в начале XX века. Так потомки древнейшего коренного русского населения Карпатской Руси, частично Киевской Руси (самоназвание русины, т. е. "сын Руси"; русичи, руснаки, карпатороссы, угророссы, русские галичане, угрские русины, галицкие русины, буковинские русины, другое название — рутены) — жители основных исторических регионов современной Западной Украины (Прикарпатской Руси и Закарпатской Руси; живут также в Польше, Словакии, Сербии, Франции, США и др.), которые несмотря на многовековое существование в составе различных государств (особенно Австро-Венгрии), оторванность от России и украинизацию сохранили русское этническое самосознание, русский язык и православную веру.
Ощутимые различия в культуре и быту наблюдались между двумя исторически сложившимися большими этнографическими зонами русского народа: севернорусской и южнорусской, т. е. между так называемыми северными и южными великорусами. Северные великорусы занимали обширную территорию примерно от бассейна Волхова на западе до Мезени и верховьев Вятки и Камы на востоке, южные великорусы — жители южной чернозёмной полосы России от бассейна Десны на западе до правого притока Волги Суры на востоке, от Оки на севере до Хопра и среднего течения Дона на юге.
Это расхождение в традиционной культуре русских послужило причиной существования в отечественной этнографии в течение некоторого времени мнения о том, что северных и южных великорусов можно принять за отдельные самостоятельные народы. Однако они обладают единым русским самосознанием.
Широкая полоса между северными и южными великорусами, главным образом в междуречье Оки и Волги, считается переходной среднерусской зоной. Именно здесь в XIV веке начала складываться русская государственность и происходило в дальнейшем формирование русской народности. В различных сторонах традиционной культуры среднерусской группы как бы сплавлены в единое целое северные и южнорусские черты, которые скрещивались и перерабатывались в новых условиях и на местной основе. В процессе изменений они приобретали зачастую уже не локальный, а общерусский характер, например традиционный женский костюм с сарафаном и кокошником, а жилище — на подклете средней высоты, распространявшиеся у русских повсюду. При этом многие особенности московского культурного влияния ощущались в разное время в быту населения как севернорусских, так и южнорусских областей. Московские говоры легли в основу формирования русского языка, сыграв таким образом огромную роль в процессе национальной консолидации и развития национальной культуры русских.
Особая группа с переходными признаками между северными и средними, средними и южными великорусами на западе древней территории расселения русских — в районе реки Великая, верховьев Днепра и Западной Двины.
Как своеобразная подгруппа средних великорусов выделяется русское население Среднего Поволжья, сформировавшееся в основном в XVI—XVIII веках из выходцев из разных русских областей. В местных географических условиях в тесном соседстве с разнообразным по национальному составу нерусским населением Поволжья оно приобрело особые черты, отличающие его от населения других среднерусских областей (бытование некоторых видов орнамента, сходных по форме и по расцветке с украшениями народов Поволжья, специфика внутреннего убранства жилища, применение особого вида плуга — сабана для вспашки почвы и др.).
Русские северо-восточного района Приуралья примыкают к севернорусской группе и по окающему диалекту, и по многим особенностям материальной и духовной культуры (в том числе в области сельскохозяйственной техники, в пище, в свадебном обряде). Но вместе с тем они характеризуются и некоторыми чертами, свойственными жителям среднерусской зоны (в жилище, в одежде, в орнаменте). Такое сочетание связано с историей колонизации этих районов с севера, из центральных областей и из Поволжья.
Наибольшей монолитностью отличается севернорусская этнографическая зона, но и здесь выделяется группа поморов, расселившаяся на северной окраине коренной территории обитания северных великорусов на берегах Белого и Баренцева морей. Поморы сформировались из выходцев из севернорусских и отчасти центральнорусских областей, ассимилировав некоторые местные группы финно-угорского, саамского и ненецкого происхождения. Главным занятиями поморов издавна были рыболовство и промысел морского зверя, под влиянием которых и сложился их своеобразный хозяйственный быт.
Пестротой локального своеобразия отличалось население лесостепной и степной полосы европейской части России, наиболее разнообразное по своему происхождению. В западной части южнорусской зоны исследователям, по данным XIX — начала XX вв., удалось выявить ряд небольших групп, возможно, генетически связанных с древнейшим местным населением, пережившим в этих районах господство монголо-татарских кочевников. К ним относятся так называемые полехи — возможно, жители полесья, т. е. некоторых старых поселений лесистых и болотистых мест, в бассейне Десны и Сейма; горюны, проживавшие по современному административному делению в Сумской области Украины, бывшие монастырские крестьяне — саяны (Курская область), цуканы (Воронежская область) и другие. В их языке и традиционных формах культуры прослеживаются архаич. черты, свидетельствующие о южнорусском происхождении этих групп и о связях некоторых из них (полехов, горюнов) в отдалённом прошлом с белорусами и отчасти литовцами (у саянов). Подобно полехам, у некоторых юго-восточных групп русских, живущих в заокской части Рязанской и Тамбовской областей, ещё в 20-х годах XX века в различных сторонах народной культуры, особенно в орнаменте, в расцветке костюма, в убранстве жилища, прослеживались старые связи с народами Поволжья, что отчётливо заметно на примере группы, известной под названием русской мещеры, возникшей, возможно, в результате ассимиляции славянами аборигенного финского населения. Русская мещера локализовалась в северных частях Рязанской и Тамбовской областей. Часть мещеры отсюда в XVI—XVIII веках переселилась дальше на юго-восток: островки этого населения, давно уже обрусевшего, обнаружились на территории Пензенской и Саратовской областей.
Значительным своеобразием в культурно-бытовом отношении выделялись казаки — население юго-востока (от бассейна Хопра до бассейна Кубани и Терека — главным образом бывшая область войска Донского, восточная часть Новороссии, Кубанская, Терская области и др.), территориально и исторически связанное с населением южнорусских областей и соседней Украины. По языку, по особенностям культуры и быта казачество, в свою очередь, было далеко не единообразным. Причины его неоднородности в значительной степени кроются в истории его формирования. (Среди казаков были представители и нерусских народов).
В основной части русского населения Сибири также выделялось несколько больших и малых групп. В целом среди старожильческого населения Западной Сибири преобладали окающий диалект и севернорусские особенности в традиционной культуре, тогда как среди старожилов-сибиряков Восточной Сибири обнаруживаются также группы с акающим наречием и южнорусскими традициями в культуре и быту.
Среди русских Сибири имеются и такие небольшие группы, которые ярко выделяются некоторыми особенностями быта. К ним относятся, например, бухтарминцы, или каменщики, проживающие по рекам Бухтарма и Уймон на Алтае, — потомки старообрядцев, некоторых других беглых, поселившихся здесь в горах ("в камнях") с XVIII века. В районе Усть-Каменогорска (также на Алтае) локализуются так называемые поляки — потомки старообрядцев, переселённых сюда во второй половине XVIII века после раздела Польши. В Забайкалье (в Бурятии) и в Читинской области потомки тех же старообрядцев известны также под названием семейских (может, оттого, что переселялись они целыми семьями). Диалект семейских и поляков — акающий, каменщиков (бухтарминцев) — окающий. В силу известной замкнутости быта всех этих групп до недавнего времени у них стойко сохранялись своеобразные черты, в частности сильны были пережитки патриархальных нравов и обычаев, долго бытовал старый традиционный костюм и т. п. В то же время у некоторых из этих групп, например у бухтарминцев, под влиянием соседних нерусских народов подверглись изменению женская одежда (появились шаровары у женщин), орнамент и многие другие элементы быта.
Небольшие группы русских за Полярным кругом, которые переселились сюда из европейской части России в XVI—XVIII веках, русскоустьинцы (село Русское Устье на Индигирке) и марковцы (село Марковка в устье Анадыря), находясь в особых природных условиях, многое восприняли от местного населения: способы охоты и рыболовства, собаководство и оленеводство, некоторые виды одежды, но сохранили национальное самосознание, свой фольклор и язык. Из смешения с коренными народами Сибири возникли такие своеобразные русские группы, как якутяне (жители ямщицких селений по реке Лена), камчадалы (на Камчатке), колымчане (на реке Колыма), затундренные крестьяне (на реках Дудинка и Хатанга), воспринявшие многие черты быта и язык якутов. К настоящему времени все эти группы почти слились с местным русским населением. Своеобразны также компактные группы русских на Украине, в Белоруссии, в Молдавии, в Прибалтике и в Закавказье, в республиках Средней Азии и в Казахстане. Таковы, например, уральцы — потомки казаков-старообрядцев, переселённых в XVIII веке с Яика после разгрома пугачёвского восстания и живущих в Каракалпакии, в Казахстане на берегах Амударьи и Сырдарьи. В культурно-бытовом отношении представляют интерес и другие группы русских Казахстана и Средней Азии. Особую группу составляют потомки русских старообрядцев, с XVII века обосновавшихся за тогдашним "шведским рубежом" на эстонских землях западного Причудья, и т. д.
В районах переселения русских, в том числе в таких районах, как Поволжье, Северный Кавказ, Северный Казахстан, юг Сибири и Дальнего Востока, происходили активные процессы этнического сближения пришедших с местными народами, выражавшиеся главным образом в различных культурных взаимовлияниях.
В целом русские периферийных групп, оказавшись в новых природно-хозяйственных условиях и в тесном соприкосновении с другими народами, как правило, не утрачивали своего языка и самосознания. Сохраняя в основном свой традиционный культурно-бытовой облик, они в процессе приспособления вырабатывали новые черты быта, заимствуя иногда многие элементы культуры, особенно хозяйственной, у местного населения. Русские приносили с собой и распространяли среди местного населения оказавшиеся полезными хозяйственные навыки и приёмы, содействовали, например, развитию земледелия и распространению оседлости у ранее кочевых народов, созданию промышленности, строительству городов и росту культуры. Несмотря на многовариантность своих проявлений, русская народная культура оставалась единой: основу её составляли прочные этнические традиции, которые вместе с инновациями, входившими в быт на разных исторических этапах, составляли национальное своеобразие.
Традиционные занятия. Орудия и приёмы труда
Земледелие у русских, как и у других восточных славян, было развито с глубокой древности. Земледельч. традиции определяли развитие многих специфических черт их культуры.
В разных ландшафтных зонах территории расселения русских в зависимости от природных и социально-экономических условий культура земледелия имела свои особенности. Наиболее распространённой системой земледелия, особенно в старых сельскохозяйственных районах, была паровая зерновая система, ставшая господствующей у русских в раннее время. Введение паров свидетельствовало о значительных достижениях в развитии производительных сил общества. Эта система была приспособлена более всего к бытованию в натуральном хозяйстве и отвечала климатическим условиям средней полосы европейской части России. В XIX века при ней чаще всего применялся трёхпольный севооборот, хотя местами встречалось и двухполье, когда парование применялось лишь при двух полях. При трёхполье земля разделялась на три поля, на которых в итоге многовекового отбора выращивались наиболее рациональные для русского крестьянина культуры. Поля отводили под яровой хлеб, под озимый хлеб, под пар с последующим их чередованием. Пар унавоживали и оставляли свободным. Большую роль в ведении такого хозяйства имели выверенные вековой традицией местные сроки посева, жатвы и других работ.
Переход от трёхполья к более интенсивным системам осуществлялся путём введения новых культур, в том числе и улучшающих структуру почвы, переходом к занятым парам, а также с помощью усиленного удобрения полей навозом, торфом, илом, а иногда и искусственными удобрениями.
Местами отход от трёхполья и ориентация крестьянина на производство товарной продукции приводили к развитию так называемой монокультуры, т. е. культуры, которая оказывалась наиболее эффективной в местных условиях. Ей подчинялись и полеводство и всё хозяйство в целом.
Наряду с паровой системой во второй половине XIX века в отдельных лесистых районах севера ещё бытовало лесопольное или подсечно-огневое земледелие, применявшееся на вновь разрабатываемых участках.
В Сибири неприемлемость трёхполья приводит к развитию паровой системы в сочетании с залежным, а в таёжных местах — с подсечным земледелием, что явилось результатом приспособления переселенцами своих традиций и навыков к новым экологич. условиям.
В южных степных районах европейской России также развилось залежно-паровое земледелие. Целина при этом поднималась и использовалась под посев довольно широкого набора различных культур, которые давали хорошие урожаи в течение нескольких лет.
Главным направлением земледелия было возделывание зерновых культур (рожь, пшеница). Основной фуражной культурой был овёс. Его вывозили и в другие страны. В крестьянских хозяйствах обычно сеяли так называемый простой овёс, представлявший собой многочисленные местные вариации разных сортов. Ячмень разделялся на кормовой и пивной. На русский ячмень к началу XX века возрос спрос на внешнем рынке, что стимулировало расширение его посевов. Овёс и ячмень обычно сеяли в яровом поле. Кормовой ячмень и овёс отчасти шли в пищу, но главными крупяными растениями были гречиха и один из древнейших хлебных злаков просо. Гречиху разных видов сеяли главным образом в средней полосе в европейской части России и в Сибири.
В Поволжье и Приуралье в XIX веке возделывали полбу, которая шла в пищу, но давала зерно худшего качества, чем пшеница. Сеяли её на яровом поле. Повсеместно сеяли горох. Он ценился не только как продовольственная культура, но и как хороший предшественник для злаковых растений.
С глубокой древности русские возделывали лен и коноплю, дающие волокно и масло. К XIX веку исторически сложились целые районы, специализирующиеся на выращивании этих культур. Русские лён и пенька из конопли ещё ранее были известны далеко за пределами страны. К концу XIX века более половины льна, производившегося в мире, составлял русский лён, производство же конопли стояло на первом месте в Европе. Коноплю возделывали "обыкновенную" — до 1,5 м высотой. Мужские стебли конопли давали грубое волокно ("посконь", "замашку"), женские шли на изготовление "пеньки". Из семян конопли делали масло, которое, как и льняное, потребляли в пищу. На значение русского льноводства в то время указывало то, что чуть ли не все сорта льна, культивировавшиеся в мире, вели своё начало от новгородского льна.
Новым для русских был картофель. Его с трудом, преодолевая сопротивление народа, в конце XVIII века правительство начало вводить в сельскохозяйственную культуру. Но затем он очень быстро распространился и к концу XIX века занял видное место среди продуктивных растений. Картофель шёл на питание, а также как техническое сырьё для выработки крахмала и выгонки спирта.
Земледелие русских, как украинцев и белорусов, относится к плужному типу, при котором подготовка почвы под посев производится с помощью пахотных орудий. Главным пахотным орудием у русских издавна была соха — лёгкое деревянное, во многом универсальное, орудие, разрыхляющее, но не переворачивающее пласт. Классической русской сохой считается двузубая перовая соха с перекладной полицей, служившей отвалом. Среди улучшенных пахотных орудий сошного типа с XVIII века известна косуля с более крупным лемехом, плужным отрезом и отвалом (северо-восток европейской России). Она также имела множество вариантов. На палах при подсечно-огневом земледелии в комплексе с другими рыхлящими орудиями (например, с древним чертежом или резцом) пользовались высокими коловыми сохами без отвала, легко перескакивающими через корни и пеньки (цапуха, цапулька, черкуша). В Сибири наряду с другими видами пахотных орудий применялась колесуха — соха с колёсным передком. На Урале и в соседних губерниях в конце XIX века распространились усовершенствованные сохи — однозубные, односторонние лемехи, курошимки и др., изготовлявшиеся уральскими мастерами.
На юге России в лесостепной и степной полосе на плодородных, тяжёлых почвах издавна при подъёме целины или залежи употреблялся плуг украинского типа, обеспечивающий более глубокую обработку почвы с перевёртыванием пласта. На более лёгких землях пахали сохами. На Урале бытовал более лёгкий плуг — сабан, широко распространённый у нерусских народов Поволжья. Он здесь применялся наряду с сохой. С конца XIX века самодельные орудия вытесняются кустарными и заводскими. Применяли сельскохозяйственные орудия и иностранных марок. Приобретали машины (сеялки, веялки, жнейки) часто вскладчину. Создавались своего рода кооперации по покупке и использованию сельскохозяйственных машин. Старые орудия труда, оттеснённые на периферию сельскохозяйственного производства, наряду с усовершенствованными всё же продолжали применяться ещё долгое время.
Сроки сева, как и других сельскохозяйственных работ, в различных районах закреплены традицией за определёнными датами хозяйственно-праздничного календаря, но менялись в зависимости от колебаний погоды. Сеяли в большинстве случаев вручную. Время уборки урожая всегда было радостным, но вместе с тем трудным. Не случайно его называли "страдой". Большинство работ производилось вручную. У русских хлеб в основном жали женщины серпами, как у всех славян, с зубчатой насечкой по рабочему краю. Формы их были очень устойчивы и напоминали древнерусские. В южнорусских степях на широких полевых массивах главным хлебоуборочным орудием была коса. Повсеместно коса применялась при уборке гречихи и гороха, а при плохом урожае — ржи и овса. К конце XIX века стали входить в жизнь деревни жатвенные машины: сначала в помещичьих хозяйствах, затем у крестьян в районах товарного развития зерноводства. Чаще всего это были жнейки — "лобогрейки".
Сжатый или скошенный хлеб связывали в снопы, которые для просушки различным способом складывали на поле ("суслоны", "груды", "бабки", "крестцы", "копны") и затем — в четырёхугольные "зароды" или округлые "одонья". Широко были распространены овины — в большинстве случаев бревенчатые постройки с наземной (в верховом овине) или подземной топкой — подовин и верхней обогревательной камерой с колосниками — "садило". На колосники укладывали на ночь снопы для просушки. Молотили в основном цепами. Русский цеп несколько отличался от украинского и белорусского способом прикрепления била к ручке, позволявшим производить при молотьбе характерное для русских круговое движение билом над головой. Для получения лучших семян и небитой соломы применяли околот снопа о бочку. В конце XIX века все эти способы стали заменяться обмолотом с помощью молотилок, которые работали на конной или паровой тяге. Создавался особый промысел молотильщиков, которые работали на своих машинах по найму. Обмолот хлеба происходил не всегда сразу, иногда он затягивался на осень и даже на часть зимы. После обмолота зерно веяли — обычно стоя на ветру с помощью лопаты. Сидя веяли на западе, ближе к белорусам. В южнорусских губерниях применялись большие проволочные решёта — "грохоты". Употреблялись также ручные и конные веялки. Работа на них служила также для южнорусских крестьян и отхожим промыслом.
Запасы зерна хранили в амбарах (житницах) — капитальных специализированных постройках. Амбар обычно был однокамерным и имел "приамбарье" под козырьком с дверью в амбар. Размол зерна производился на мельницах водяных или ветряных. Водяные мельницы, известные на территориях расселения восточных славян со времени Киев. Руси, имели разное устройство. Наряду с водяными были распространены и в большинстве случаев преобладали ветряные мельницы. Они появились у русских в XVII веке и известны в двух основных вариантах: стержневые (столбовки, распространены на севере), поворачивающиеся к ветру вокруг оси всем корпусом, и шатровые (в центральной части, на юге и западе), у которых подвижной была только крыша с крыльями. Кроме мельниц для получения небольшого количества муки и крупы почти в каждом крестьянском хозяйстве имелись известные с глубокой древности ручные жернова и ножные и ручные ступы.
Переход крестьян во второй половине XIX века к производству товарной продукции привёл к поиску новых приёмов хозяйствования. Происходили модернизация и усовершенствование существовавших систем земледелия и севооборотов. Например, в трёхполку вводили четвёртое поле ("новину"), совершенствовали подбор культур, например сеяли клевер как предшественник льна, практиковали занятые пары, зяблевую вспашку. В целом прогрессу русского земледелия способствовали и миграции, переселения русских крестьян на новые места, где они приспосабливались к жизни в новых условиях. В настоящее время большинство сельскохозяйственных работ механизировано. На полях работают тракторы разных марок с пахотными, разрыхляющими и посевными орудиями. Некоторые традиционные орудия применяются
Использовались материалы - Энциклопедия "Народы и религии мира»
↑ Вверх ↑
